Наши новости:

Международная научная конференции

«ЗАПАДНАЯ БЕЛОРУССИЯ И ЗАПАДНАЯ УКРАИНА В 1939–1941 ГГ.: ЛЮДИ, СОБЫТИЯ, ДОКУМЕНТЫ»

Струнец Сергей Владимирович (Брест, преподаватель Брестского государственного  университета им. А.С. Пушкина)

Этнические окраины многонациональных государств  в период военно-политической нестабильности (на примере Чехословакии и II Речи Посполитой, осень 1938 – осень 1939 гг.).

Принцип экспансии посредством «освобождения» либо экспорта революции неоднократно использовался до рассматриваемых событий. События, сопутствовавшие ликвидации Чехословакии, стали началом нового витка решений национально-территориальных противоречий в Европе именно в таком ключе. В этой связи пакт Молотова-Риббентропа вполне можно рассматривать как продолжение некой сложившейся накануне Второй мировой войны международной практики в восточной части Европы, когда западные державы фактически самоустраняются от решения региональных проблем, предоставляя полную свободу действий «местным» геополитическим игрокам.

В обоих случаях присутствует элемент «возмездия» и мобилизации лояльного «нашего» населения, проживающего на «оккупированной» врагом территории. Если в случае с советской операцией 17 сентября 1939 г. можно лишь догадываться о существовании планов по развертыванию диверсионной работы, как подготовительной фазы, то польская и венгерская операции чётко строились на провокационной основе имитации народных волнений, которые должны были бы стать предлогом для военного вторжения.

Схожим являются и целый ряд моментов при проведении унификации «освобожденных» территорий с основной частью страны-матери, как то торжественные встречи армии-освободительницы, сведение личных счетов с теми, кто причислялся к угнетателям, временное военное управление, временная изоляция от остальной части государства, введение нового государственного языка, административная реформа, введение новой и замена старой валюты, наплыв «проверенных» чиновников и служащих в «освобожденную» часть страны, ликвидация последствий деятельности «оккупантов» на данной территории.

Безусловно, далеко не все можно сравнить и измерить в рамках компаративного подхода. Любая аналогия хромает, так как не существует абсолютно идентичных исходных условий. Наверное, не имеет смысла сравнивать масштабы репрессивной политики, проводимой Польшей, Венгрией и СССР на занятых территориях. В этом случае любое сравнение автоматически, уже исключительно по психологическим причинам, будет меркнуть под давлением представлений о сталинских злодеяниях. Однако, ни в коей мере не оправдывая политических репрессий в СССР, надо отметить следующее. Перед всеми спецслужбами ставились примерно одинаковые задачи, такие как обеспечение порядка, нейтрализация враждебных элементов, ликвидация вражеского подолья и т.д. Как польская, так и венгерская сторона в полной мере прибегала к использованию силы для поддержания порядка. При этом давно и широко известно о советских депортациях 1939–1941 гг. Так, с территории только западных областей БССР было вывезено за период зимы 1940 – лета 1941 гг., т.е. в течение полутора лет, около 125 000 человек, при общей численности населения региона около 4,5 млн. В то же время только в результате венгерской политики в отношении невенгерского населения южной Словакии свои дома были вынуждены покинуть за полтора месяца, около 50 000 словаков, при общей численности населения на территории, отошедшей к Венгрии, около 900 000 человек. Опять же, невозможно сравнивать высылку в широко понимаемое «Зауралье» с пусть и насильственным, но выдворением на территорию родины. В то же время характерен сам принцип массовой зачистки спорной территории, что в значительной степени способствовало ликвидации потенциальных очагов сопротивления. При этом в сентябре 1939 г. Советскому Союзу было не с кем производить обмен населения и некуда было выдворять лиц, подлежащих депортации.

В современной польской историографии события 17 сентября 1939 г. рассматриваются однозначно как агрессия со стороны СССР, который оккупировал восточные воеводства II Речи Посполитой. Зачастую подчеркивается, что советско-немецкие договоренности августа – сентября 1939 г. привели к очередному разделу Польши, а Сталин и Гитлер совместно реализовывали свои захватнические планы. Безусловно, многие аспекты рассматриваемых событий должны быть неоднократно проанализированы специалистами в области международного права. Однако сложно ответить на вопрос, чем по своим результатам отличалась «параллельная» немецкой политика Польши в отношении ЧСР в 1938 г., от «совместной» с немецкой политики СССР в отношении Польши в 1939 г. Возможна ли следующая постановка вопроса: Варшава, предъявляя ультиматумы, используя безвыходное положение Праги и Братиславы и навязывая им невыгодные двусторонние соглашения, вела себя гораздо благороднее Москвы, которая не предъявляла никаких претензий Польше, а просто заняла территорию восточных воеводств II РП, которая в свою очередь никак на это не отреагировала. Являлась ли такая реакция Москвы реализацией своего видения собственных национальных интересов. Возможно по аналогии с действиями Варшавы в Заользье, советское руководство просто не хотело дать возможность Германии занять восточную Польшу, чтобы потом эти территории были использованы Берлином в очередном внешнеполитическом торге, на этот раз с СССР. Как показывает практика, формулировка о защите национальных интересов является универсальной. Ей можно оправдать практически любые действия, в том числе агрессивные и противоправные.

В данном случае, опять таки не вдаваясь в анализ правовых нюансов, хотелось бы подчеркнуть схожесть целого ряда явлений, имевших место осенью 1938 г. и осенью 1939 г. Если польские историки ставят вопрос о соучастии СССР в развязывании Второй мировой войны, то как стоит относиться к позиции некоторых словацких историков о том, что первые выстрелы Второй мировой прозвучали в ноябре 1938 г. во время занятия Польшей словацких земель. Нельзя не отметить тот факт, что по форме, а во многом и по содержанию, события сентября 1939 г. в бывших восточных воеводствах Польши, зеркально отражают события, происходившие в 1938 г., на бывших чехословацких территориях, отошедших к Польше и Венгрии. К примеру, практически идентичным является идеологическое обоснование операций. Все они построены на тезисе освобождения своих угнетаемых братьев от ига коварных оккупантов, подло захвативших исконно «наши» земли в прошлом, в самый сложный для существования «нашего» государства период.